В своих «Заметках о моей жизни» замечательный советский поэт Михаил Аркадьевич Светлов, автор «Гренады», «Каховки» и других великолепных стихотворений и пьес, писал: «Моя культурная жизнь началась с того дня, когда мой отец приволок в дом огромный мешок с разрозненными томами сочинений наших классиков. Все это добро вместе с мешком стоило рубль шестьдесят копеек. Отец вовсе не собирался создавать публичную библиотеку. Дело в том, что моя мать славилась на весь Екатеринослав производством жареных семечек. Книги предназначались на кульки. Я добился условия — книги пойдут на кульки только после того, как я их прочту. И тогда я узнал, что Пушкин и Лермонтов погибли на дуэли. И еще меня поразило слово «секундант», я был убежден, что это часовщик, в совершенстве владеющий секундными стрелками... Тотчас же по прочтении всех книг я засел за собственный роман. Он был написан в два часа. Когда я его читал, моя сестра смотрела на меня с восхищением — приятно, когда в родной семье обнаруживается гений. Но меня постигла страшная судьба — весь роман занял две с половиной страницы, написанные крупным почерком. Я и сейчас помню название этого романа — «Ольга Мифузорина». К счастью, героиня недолго мучилась — она умерла на третьей странице...»
l l l
В своей книге «Я — за улыбку» Светлов писал: «Главный помощник воспитателя — юмор!» И тут же приводил пример из практики воспитания своего сына, которого очень любил.
«Однажды я вернулся домой, — писал Светлов, — и застал своих родных в панике. Звонили в «неотложку». Шурик выпил чернила.
— Ты действительно выпил чернила? — спросил я у сына.
Шурик торжественно показал мне свой фиолетовый язык.
— Глупо, — сказал я, — если пьешь чернила, надо закусывать промокашкой».
l l l
В Центральном доме литераторов шла конференция по вопросам языка и переводов. За столом сидели писатели — Юрий Либединский и Лев Озеров. Светлов, войдя в зал, тут же прокомментировал:
— Шли на конференцию, а попали на «Лебединое озеро».
...После нескольких ораторов на трибуну вышел один из писателей и стал доказывать, что древнегреческий и русский — языки родственные, имеющие общие корни. В зале воцарилось напряженное молчание. Оратор стал доказывать, что греческое слово «Афродита» — от русского слова «родить». А в основе греческого слова «Посейдон» лежит русское речение «по сии дни».
Светлов не выдержал и спросил оратора:
— Не кажется ли вам, что греческое слова «палитра» происходит от русского «пол-литра»?
l l l
Одна юная читательница спросила Светлова:
— Скажите, в какой семье вы родились и воспитывались?
— Вопрос, достойный отдела кадров. Отвечаю всерьез. Мой отец был крепостным у Шолом-Алейхема.
l l l
В Литературном институте, где Светлов вел поэтический семинар, студенты однажды спросили его, как создавалась знаменитая «Гренада», побывал ли он сам в этой испанской волости?
Светлов улыбнулся, немного помолчал и сказал:
— Нет, ни в какой Гренаде я отроду не был. Да и стихотворение это вовсе не о Гренаде. Оно о наших бесстрашных хлопцах, которые по велению сердца выполняли свой интернациональный долг. А родилось оно так... В двадцать шестом году проходил я однажды днем в Москве по Тверской мимо кино «Арс». И вот в глубине двора я увидел вывеску «Гостиница «Гренада». Как увидел, так сразу у меня и появилась шальная мысль: дай-ка я напишу какую-нибудь серенаду!
(Этот рассказ Михаила Светлова поведал мне участник его семинара поэт Вениамин Бутенко. — Ю.П.)
l l l
Об одном поэте Светлов сказал:
— Он как кружка пива — прежде чем выпить, надо сдуть пену.
l l l
По поводу своей сутулости Светлов часто шутил:
— Что такое знак вопроса? Это состарившийся восклицательный.
На писательском собрании прорабатывали пьесу, перед этим обруганную в одной центральной газете. Доклад делал критик, известный своим разгромным стилем. Светлов печально заметил:
— Вы знаете, кого напоминает мне наш докладчик? Это тот сосед, которого зовут, когда надо зарезать курицу.
l l l
В 1956 году Светлова вызвали в МГБ в связи с посмертным пересмотром дела одного из поэтов. Следователь спросил:
— Знали ли вы этого поэта? Что вы можете о нем сказать?
— Знал. Он был хорошим поэтом и настоящим коммунистом.
— Как? Ведь он был троцкистом и за это посажен.
— Нет, это я был троцкистом, — сказал Светлов. — А он был настоящим коммунистом.
Следователь растерялся, попросил у Светлова пропуск, подписал его и сказал: «Идите, идите...»
l l l
Светлов как-то сказал:
— Больше всего боятся смерти отсталые люди. Гениальные же пишут: «Брожу ли я вдоль улиц шумных...»
l l l
На литературном вечере после чтения стихов Светлов отвечал на многие записки. Несколько из них он оставил без ответа.
— Почему вы отвечаете не на все записки? — раздался голос из зала.
— Если бы я мог ответить на все вопросы, — сказал Светлов, — мне бы стало неинтересно жить.
l l l
На светловском юбилее было зачитано письмо отсутствовавшего по болезни Вениамина Каверина, в котором автор писал: «Я завидую не только таланту Светлова, но и его удивительной скромности. Он, как никто, умеет довольствоваться необходимым».
— Мне не надо ничего необходимого, — возразил Светлов, — но я не могу без лишнего.
l l l
Светлов ужинал со своей знакомой в ресторане Дома литераторов. Вошел известный журналист, окруженный толпой молоденьких девушек. Одна — в красном, другая — в зеленом, третья — в голубом. Знакомая говорит Светлову:
— Погляди-ка, у него целый гарем!
Светлов поморщился и сказал:
— Не завидую! В наше время владелец гарема — горемыка!
l l l
Светлов стойко и мужественно умел переносить невзгоды и почти никогда не жаловался. Он всегда отшучивался и говорил:
— Счастье поэта должно быть всеобщим, а несчастье — обязательно конспиративным.
l l l
Светлов однажды заметил: «Порядочный человек — это человек, который делает гадости с отвращением».
l l l
Студент Литературного института защищал дипломную работу — читал морские стихи из своей книги. Выступая с критикой этих стихов, Светлов сказал:
— От моря можно брать ясность, синеву, грозность... Но зачем брать воду?
Из коллекции Юрия ПОГОРЕЛЬСКОГО
